Boris Filanovsky – play.list

Ближайшая историческая перспектива музыки, возможно, заключена не в композиторе, а в слушателе. Именно он строит для себя контекст, который не придет в голову никакому композитору, и часто делает это непроизвольно. Я попытался соотнестись с материалом так же, как слушатель – с плей-листом. Он желает разного; для композитора, который стремится быть собой и никем иным, это чуждая стратегия.

Рефлексия на нее и дает формальное решение. Сочинение состоит из 11 частей 4 типов, в каждом из которых свое и чужое вступают в особые отношения. Тайм-код – чистое времяизмерение. Синтаксис – связная история, но с разрывами. Центон – переключение между музыками, беспорядочный мир; но слушаю его именно я, не стилизуя и не заимствуя. Здесь нет синтаксиса, насколько его вообще может не быть. Нет его и в (бесконечной) мелодии – но из-за почти полной, без разрывов, связности. Получилась композиция с мерцающей идентичностью. “Я” (не индивидуальный стиль, а машина-для-сочинения) в разных частях проявлено в разной мере; где оно ослаблено, там автор – как бы становясь ограниченно вменяемым, – делает вещи, которых обычно он себе не разрешает.

Борис Филановский

The best prospects for the future of music lie perhaps not with the composer but the listener. Listeners build themselves contexts that would occur to no composer, and they are rarely deliberate about it. I tried to approach my material the way a listener approaches a playlist. Listeners want variety. Composers, who strive to be themselves and no one else, do not.

My work reflects upon the desire of the listener: hence its formal properties. It consists of eleven parts of four different types, each placing what is properly mine and what isn’t into a special network of relations. Time Code measures nothing but time. Syntax offers a story at once coherent and full of lacunae. Cento, or collage of quotations, emphasizes switches between the musics. It’s a chaotic world but it has a single listener: me, and I do listen to it rather than stylize or borrow. There is no syntax here, to the extent that there can be no syntax. Nor is there syntax in Endless Melody—but because of an almost total, uninterrupted coherence. The result is a composition of flickering identity. My individuality (a composition machine rather than an individual style) appears to a different extent in different parts. There, where it’s weak, the author, becoming only marginally competent, as it were, does things that he generally doesn’t allow himself.

Boris Filanovsky