Gleb Khokhlov: violin
Slava Chirkunov: violin
Emil Salaridze: viola
Yulia Migunova: cello
В результате не свет появилась довольно сложная штука, занимающая гораздо больше места на бумаге, чем традиционная партитура и, причиняющая неподготовленному музыканту головную боль из-за своего необычного вида и, главное, из-за множества разбросанных под его руками деталей, каждая из которых ждет своего неукоснительного выполнения. Собственно, традиционная нотация вряд ли вместила бы в себя столько. Цель моей нотации – адекватно представить на бумаге плотную последовательность музыкальных событий; смысл же этой музыки – в новом ощущении предельно детализированной музыкальной ткани.
Обилие деталей приумножается присутствием лайв-электроники, которая подобно едва ощутимому эху, невидимому шлейфу, крадётся вслед за музыкантами, превращая этот струнный квартет в октет, то есть в, по сути, два струнных квартета или в одно вибрирующее акустическое пространство. Эхо это не механистично, но постоянно изменяется, следуя вслед за капризной музыкальной тканью и чутко реагируя на нее.
Возвращаясь мыслями в прошлое, я думаю, что столь специфические задачи способствовали тому, что я не очень-то и сильно рефлексировал по поводу жанровых традиций, а просто решал свои собственные локальные задачи, не думая о том, что пишу Струнный Квартет. Для меня это просто абстрактная музыка в новой специфической нотации и с моими собственными правилами игры.
Алексей Сысоев
As a result, a rather complicated piece appeared, which takes up much more space on paper than a traditional score and causes unprepared musicians a headache because of its unusual appearance. Another thing that also makes it complicated are many details scattered under musician’s hands, each of which is waiting for its strict implementation. Strictly speaking, the traditional notation just wouldn’t be able to contain so much. The purpose of this notation is to adequately represent on paper a dense sequence of musical events; the meaning of this music lies in a new sensation of an extremely detailed musical fabric.
The abundance of details is multiplied by the presence of live electronics, which, like a barely perceptible echo, an invisible trail, sneaks after the musicians, turning this string quartet into an octet, that is, two string quartets or into one vibrating acoustic space. The echo is not mechanical, it constantly changes, following the capricious musical fabric and reacting to it sensitively.
Going back in time, I think that such specific tasks contributed to the fact that I did not really and strongly reflect on genre traditions, I was solving my own local problems without thinking that I was writing the String Quartet. For me it is just abstract music in a new specific notation and with my own rules of the game.
Alexey Sysoev